ЛЕС ШУМЕТЬ НЕ ПЕРЕСТАЛ
Этот вековой, чудесный лес начинается с западной стороны от села Вармазейка и широкой полосой тянется в сторону села Протасово, к северу - до поселка Чапамо. Выше всех деревьев здесь сосны. Они растут вместе, как одна семья. С голыми желтыми стволами и зелеными густыми вершинами, зорко всматриваются по сторонам, словно стерегут зеленый простор от непрошенных гостей. А вокруг, переплетаясь ветвями, врастали корнями в землю дубы, березы, ясень, а где поболотистее, растет ольха. Когда над лесом нависали тяжелые черные тучи, то по верхушкам сосен пробегал ропот. Они начинали стонать, скрипеть, шуметь как бы предупреждая об опасности. Из туч начинали бить молния, лес выл как страшный зверь, боязно было находится в это время под деревьями, зверьки прятались в свои норки, даже птицы умолкали на время, боясь этого шума. Почему я описываю свое восприятие? Хотелось мне передать мощь и величие этого чудесного леса. А обычно в нем тихо, ничто не нарушает его покоя и красоты.
Посмотришь издали, вроде бы обычный лесной массив, но сколько в нем таинственности! Он как большой дружный дом, который живет своей повседневной жизнью, в котором всем есть место и всем хорошо. Раньше заходишь в этот приветливый, убранный лес, мягко ступаешь по толстому настилу из опавших листьев, идешь, осторожно раздвигая руками ветви, видишь костяника манит тебя своими красными глазками все дальше, все глубже в лес. Вот березняк. Березки стоят ряд в ряд, словно построены в шеренгу, смотришь и не отвести глаз. Птичка, испугавшись, выпорхнула прямо из-под ног, наверное, высиживала птенцов. Ключ бьет из земли, образовывая, маленький водоемчик, находит себе русло, течет, журчит, оставляя по краям желтовато-коричневый налет. И невозможно описать рассвет в лесу. Только поэт Сергей Островой смог так ярко и трогательно передать словами в своей поэме о матери «А рассвет был из солнца, из зелени, из синевы.
Пенье птиц было слышно на самых далеких планетах. Розоватые голуби вылетали из мокрой травы, долго пили зарю, и тонули в далеких просветах», что можно сказать после этих слов.
Выйдешь на просеку, спустишься чуть пониже, открывается широкая поляна, где стоял кордон лесника Савельева Николая Ивановича. Добротный пятистенный дом с надворными постройками, рядом с домом был большой навес, где хранилась всякая утварь и сбруи лошадей. За домом пруд, где по весне на том берегу цвели купавы, берег был усыпан ими – такая красота. Огороды под картошку, под овощи, небольшой сад. Семья жила обычной жизнью, как и в селе, дети ходили в школу в с. Протасово. Домохозяйка Анфиса управлялась одна в большом хозяйстве. Только когда убирали сено и картошку, ей помогали работники. Сам Николай Иванович целыми днями пропадал в лесу. Вместе с рабочими убирали валежник, хворост, потом где-нибудь на поляне сжигали. Сажали саженцы на вырубках, спустя время обрабатывали их. Забот было много, зато и в лесу было чисто, уютно и непожароопасно. Из с. Вармазейка были работницы Гайдукова Ирина Ивановна и Плотникова Вера Николаевна.
Целый день находился в нем народ. Кто за грибами, кто за дровами. Особенно ребятишкам было вольготно, благо лес было близко от села. Целыми днями пропадали в нем, за ягодами, за цветами, а то и полакомиться медком. Да, да медком. Потому что в одном из полян недалеко от опушки леса была пасека. Большая колхозная пасека, которой управлял пчеловод Темасов Михаил Иванович. Пчелиные домики как грибы вырастали из земли. Рядом стояла избушка, где летом жил пасечник. Вокруг было тихо и только слышно над поляной монотонное жужжание работающих пчел. С утра чуть забрезжит рассвет, Михаил Иванович уже находится над ульями как таинственный волшебник, одетый в белый наряд. Уже потом можно немного передохнуть, когда пчелы станут работать, а перед этим надо вощевать рамки, следить, когда начинают роится, чтобы рой не улетел. Да что там! Каждый пчеловод знает, какие усилия надо приложить, чтобы получить свежий, пахучий мед. Вездесущая ребятня заворожено всматривалась, как работает пасечник–волшебник и задавала тысячу вопросов, а он терпеливо всех выслушивал и отвечал, стараясь не пропустить ни одного. Вот было радостью, когда он приглашал всех в избушку, усаживал за длинный стол и наливал в деревянную плошку золотисто-прозрачный густой мед, наливая в жестяную кружку теплый чай, при этом объясняя, что мед надо кушать с чаем или с теплым молоком, отнюдь не с холодной водой. Они смотрели на него с благодарностью и уплетали за обе щеки душистый сладкий мед.
Уже начинало смеркаться . С улицы через распахнутое окно потянуло ночной прохладой на столе заколыхалось пламя свечи, над ними закружили светло-зеленые мотыльки. Уходя, поблагодарив пасечника за вкусный ужин, дети побежали домой в село, оставляя в душе добрый осадок от проведенного дня. Вот и еще один день детства канул в Лету, приближая их во взрослую жизнь.
Когда на полях наливалась рожь и пшеница, то с пасеки везли в колоде душистый мед в колхозный амбар, чтобы раздать колхозникам на заработанный рубль. В наше время трудно это представить, но так было. Народ шел с бидонами, ведерками на ток получать мед.
В селе было какое-то оживление - словно праздник. Да и, конечно, разве раньше жили люди так, как сейчас?! Но почему-то каждое воспоминание той доброй уходящей старины трогает так сердце! Ответ прост: я повторюсь: время было другое. Но все уходит безвозвратно, унося с собой все лучшее, доброе, вечное.
В век компьютеров и электроники, мы стали забывать лесной одурманивающий воздух зеленой травы. Но разве может компьютерная графика заменить этот безрассудный веселый шелест листвы, свежесть травы, пенье птиц. Конечно, нет! Так, может, стоит просто пойти в лес, просто сесть на пенек, посидеть отдохнуть и подумать, и постараться быть честным, искренним, хотя бы перед самим собой.
Возможно, и пусто стало в нем. Непроходимый валежник заставляет петлять, делать множество изгибов, чтобы пройти куда-то. Если только в грибную пору послышится редкое ауканье, и лес как бы оживает на миг, обрадовавшись, отвечает стозвоном на отклик грибников. И этот звон заполняет его всего, дает надежду на будущее. Раньше возле каждого лесного массива стояла вышка для обзора. Давно они сгнили, упали, а взамен - ничего. Долго будет помнится 2010 год, когда на большей территории России горели леса. Да что там! Казалось, горела сама земля. Что изменилась с тех пор?
Время неумолимо, прозвенело детство, уходит юность. Все проходит мимо нас, оставляя в памяти из детства вырытые когда-то ямки печей на лесных пригорках, обросшие травой, да заросшие мелким кустарником, лесной кордон и поляна, где стояла пасека, и только черемуха стоит, как прежде, бела, недоступна. Каждую весну по опушкам леса водит она свой белый хоровод. Порою, хочется подойти к ней и бросать слова, как будто бы в упрек.
Одинокая, дикая, гордая,
Возвышаясь у старого пня,
Закружит мне черемуха голову,
Закружит, как прежде, меня,
С головой окунусь в её вешнюю,
Буду ветки ломать наугад,
За ее красоту эту вечную
И за горький ее аромат.
А лес по-прежнему так же шумит и манит своей тенью и прохладой, завывая людей в свое лоно. И, наверное, светло-зеленые мотыльки кружат над поляной и поныне.
Т. СОНАЕВА.